Он выдохся, Он чихнул ещё раз, натужно потянулся вперед, как бы из последних сил пытаясь жить, но испустил дыхание и заглох.

Инга, глубоко  вздохнув, опустилась на корточки перед мотоциклом и в отчаянии завыла:

- Ну что ж ты, родной, ну ведь немножко же осталось до дома, ну совсем чуть-чуть. Ну, надо же было тебе заглохнуть прямо здесь в горах, в этом страшном месте.

Она обессилено плюхнулась  на обочину, положила голову в ладони, и стала осторожно осматривать окрестности.

Окрестности действительно не внушали особого доверия, ни наличием поблизости какого-либо жилья, ни какой-нибудь помощью в решении проблем транспортных средств. Просто дорога, которую выбрала Инга, пролегала в горном районе Кангры, и в результате многократных горных обвалов  уже много лет не являлась популярной у местного населения. Даже можно сказать, что многие народившееся за последние десятилетия индусы, вообще её не знали. И зря… человек артистической натуры несомненно обнаружил бы в этом месте  что-то живописное  и   завораживающее : горная пыльная дорога зловещей змеёй изгибалась над пропастью, которая, разинув рот как бы чего-то ожидала, а над головой нависали скалы, с вкрапленными камнями, которые в любую минуту готовы были упасть на какую-нибудь глупую голову и размозжить её в дребезги.

Кангра - это священное место. Инга  слышала от Учителя, что здесь когда-то в давние времена пребывали в медитационном сосредоточении Махатмы и Махасидхи. Кто они такие она доподлинно не знала, но все равно это внушало ей некое благоговение и почтение. Где-то в глубине души она надеялась даже сейчас встретить одного из них, хотя бы в астральном теле и испросить благословения на её грешную душу. Но, увы, сколько бы она не расспрашивала местных жителей о таковых, одного Махатму с трудом она обнаружила в городском храме, но доступ к нему был совершенно запрещен. Поэтому, что и говорить про горы?  Вероятно они уже давно не служат убежищем душам, желающим познать истину, поэтому Инга, будучи достаточно взрослой, уже не питала никаких иллюзий по этому поводу. Она знала, что теперь эти горы, только горы, где приближающееся  к закату солнце и надвигающие сумерки не сулили ничего хорошего.

Девушка еще раз попробовала завести мотоцикл, применив все свои секретные хитрости, но, обнаружив почти совершенно пустой бак, где должен был находиться бензин, успокоилась. Хоть она и заправляла его до отказа, прежде чем отправиться в путь, но вероятно, на какой-то из стоянок, её бензин понадобился  какому-нибудь весёлому индусёнку. Выбора не было. Аккуратно припарковав мотоцикл на обочине,  Инга пошла на разведку.

Осмотр её слегка обнадежил. Невдалеке от места остановки, за большими кустами цветущего кустарника, были обнаружены белые мраморные ступени, ведущие вверх по склону. По  санскритским иероглифам и стилю можно было понять, что они могли принадлежать Индуистскому храму. Инга облегченно вздохнула, она почему-то очень любила индуистские храмы.  Конечно, это вызывало насмешки её друзей по Буддийской Дхарме, но ничего поделать она с этим не могла, стоило ей только зайти в Индийский храм, как какое-то блаженство проникало в её мозг и тело, и на душе становилось легко.   Особенно незабываемыми становились впечатления, когда прихожане вместе со Свамиджи пели Баджан, Священные песнопения. Казалось, что даже сердце стучит в такт барабанному бою, а в храм на самом деле спускаются Боги.

Девушка неспеша шла вперед, а дорога состоящая из белых мраморных ступеней , поднималась все выше и выше, и не было ей конца и краю. Только теперь Инга обнаружила, что располагалась она по хребту, и по обе стороны, прямо в двух шагах пролегали бездонные пропасти.

Тут требуется некоторое пояснение. Гималайские горы не были похожи на горы Алтая или Урала, потому что Гималайские горы очень высокие, иногда  с совершенно отвесными склонами, как говориться, если падать, то не за что успеть зацепиться. Не редко люди погибали здесь просто от того, что нечаянно оступились, или после обильных дождей тропинки размывались, и тогда практически, гладкие вертикальные склоны с сыпучими камнями, которые под ногами становились роликами, не оставляли надежды выжить. Иногда на таких местах оставляли памятники, и по началу это слегка коробило вновь прибывших, но потом люди обвыкали и привыкали, и становились осторожнее. Так и Инга слегка обвыкла, но всё равно, когда рациональный ум завладевал телом, тело казалось очень уязвимым и хрупким.

Джинсы прилипали к тяжело-поднимаемым ногам, спина начинала поламывать, а дыхание пыхтело.

Ступени были нескончаемыми, они уходили куда-то всё выше и выше, а храма не было видно и в помине. Инга усмехнулась, когда-то она слышала песню "Ледзепелен", песню под названием "Лестница в небо", тогда она не понимала о чем она, но её завораживало это название, и она часто машинально повторяла его, даже попробовала нарисовать эту лестницу над своей кроватью, но лестница уперлась в потолок…, на этом всё и закончилось.

Было ещё жарко, и хотелось нестерпимо пить, слава Богу, по дороге она обнаружила нечто похожее на бетонный  колодец, и уже не думая о том, что сырую воду пить не рекомендуется особенно в Индии, жадно припала к теплой струе из под ржавого крана. И тут на какое-то мгновение спина онемела…

То ли ей показалось, то ли это действительно было, как будто отдалённый рык прорезал предзакатную тишину… Глаза её медленно поворачиваясь, заскользили по предлежащим склонам… но, увы,… это не было на ближайших склонах,  это было прямо на белых мраморных ступенях! Внизу в пятистах метрах от бетонного колодца неспеша и уверенно поднимался зверь.

Всё внезапно остановилось:   солнца, которое уже было оранжевым, дымчатое индийское небо, словно прикрытое прозрачной накидкой индийской девушки, её жизнь, так и не подарившая миру никакой пользы, и воздух, который завис и оказался невдыхаемым…

По дороге шел зверь, и назывался он Гималайским тигром, и размеров он был в три Инги вместе, и этот тигр шел по её следу, и расстояние было между ними не так много, чтобы успеть обо всём подумать. По краям дороги всё так же зияли бездонные пропасти, обрамлённые редкими колючими кустами чияра…

"О, Боже мой!"- назад дороги нет, в обход дороги нет, впереди только  нескончаемая "Лестница в небо"…

Инга уже видела, как её прекрасные  выточенные бедра и колени исчезают в зубастой мясорубке.  "Ведь чёртов балбес даже не полюбуется на то, что съест, спрашивается, зачем это я тратила столько денег и истязала себя в фитнес клубах? О, Боже!" Она пошевелила онемевшими ногами, втянула плечи в голову, наверняка думая, что так её меньше видно, и пантерой поползла быстро вверх, незнамо какой силой поднимаема.

"Там же должны быть люди, просто обязаны там быть, ведь кто-то же делал эти ступени и даже выцарапывал на них санскритские иероглифы!.." Ей не хотелось думать, что прокладывали эти ступени несколько веков назад. Зацепившись за корягу, она споткнулась и растянулась во весь рост, но быстро поднявшись помчалась вверх не оглядываясь.

" О, Господи, прости же меня за всё, я обязательно напишу письмо маме, и скажу, что она очень хорошая, и что я её очень люблю, только спаси, Господи, а то, как же так?.. Нелепо как-то получается, я ведь никогда ей это не говорила,  и если я умру, она же никогда об этом не узнает…" Инга всё бежала вверх, и ветер с болью раздувал легкие.

"Господи, да за что ж это мне? Если это моя карма, то может ошибка, как же меня будет есть тигр, если я никого не ем даже в вареном виде?"

Ум совершенно отказывался верить в происходящее, и тело двигалось как бы само собой, совершенно не осознавая динамику движения ног и рук. Наверное, работала инстинктивная программа на самосохранение, иначе если бы работала голова, то Инга бы не сдвинулась и с места. Оставалось лишь только надеяться, что вскоре эта лестница в небо все-таки закончится, пусть даже и потолком. Но выдержать дорогу в бесконечность, да еще на такой скорости, совершенно не представлялось возможным. Инга уже видела как эти красивые белые мраморные ступени заливает свежая теплая кровь, и затекая в выцарапанные санскритские иероглифы запекается на солнце.

Дорога, резко изогнувшись, направилась к последней вершине.

Горло болело, и легкие уже не могли вобрать необходимое количество воздуха. Из-за поворота показалось дерево Бодхи. "О, Это уже что-то!" Обычно такие раскидистые деревья встречались невдалеке от жилых поселений, их специально высаживали, как некое подобие русских беседок, под тенью которых часто собирались жители для обсуждения сплетен и новостей.  Инга откинула слипшиеся пряди волос и припав к ступеням, как бы украдкой посмотрела назад, словно боясь, что почувствовав её взгляд зверь помчится вскачь.

Да, он видел её и взгляд его был совершенно бесчувственным и неподкупным,  и казалось, что уже ничто не в силах не могло его остановить. Тигр, как и прежде, поднимался по ступеням уверенно и спокойно, вероятно думая, что жертва от него никуда не денется.

Небо чертили грифы и мелкое воронье, и это тоже не сулило ничего хорошего.

"Киса, ну не надо сюда идти, ну, пожалуйста, не надо." Инга заплакала и запнувшись опять упала, сильно ударив колено. Силы покидали ее. Красным маревом плыл перед глазами воздух. Она вспомнила, что когда в детстве она разбивала колена, нос, или просто болела, она говорила себе:" Инга ты сильная, ты выносливая, ты все сможешь, ты должна встать и идти!" И вставала. И сейчас, как это ни смешно бы было, она сказала себе: "Ты же сильная!" И  подтащив под себя разбитое колено, встала.

Тигр, как бы почувствовав финиш, заметно оживился и стал двигаться быстрее, он уже почти бежал вверх. Между ними оставались какие-нибудь сто метров, и казалось, только захоти он поднажать, всё может закончиться очень быстро.

За деревом Бодхи действительно показались какие-то полуразвалившиеся строения. Инга рванула из последних сил и закричала охрипшим голосом:" Please, help me!  Please, helpme!" Но никто не вышел ей на встречу. Она подбежала к ближайшему домику, где по идеи должны были жить монахи, но на двери висел замок. Было такое ощущение, что сюда давно уже никто не заглядывал, но Инга отказывалась этому верить. Онакричалаохрипшимголосом:"Please, help me! Please, help me!"… И слезы лились в рот, и грязные мазутные руки вытирали глаза, которые уже ничего не видели впереди, потому что всё было как в тумане, всё было не реально, как будто в каком-то кошмарном сне, и вообще, это было не с ней, а с какой-то другой девушкой.

"Помогите…" - хрипела Инга бросаясь из стороны в сторону, не чувствуя ног и пробегая какие-то допотопные руины. Но никто ее не слышал.

Она вбежала на самую верхнюю площадку и рванула дверь небольшого храма. Дверь не поддалась, она рванула еще раз, дверь стояла намертво.  Рычание раздалось совсем близко,…  Спина похолодела, и руки стали ватными. Она бесчувственным телом припала к двери, и та со скрежетом открылась внутрь. Инга не помнила, как она очутилась внутри, она только видела перед собой закрывающуюся дверь перед самым носом чудовища и защелку, которую она никак не могла нацепить на проржавленную петлю. Но с трудом она всё-таки сделала это! Она сделала это,  и это была победа! Инга обмякла и упала прямо на пороге.

Дыхание долго не восстанавливалось, и глаза еще не привыкшие к темноте не могли ничего разобрать.

Она слышала, как что-то весьма тяжёлое навалилось на дверь, и о, Боже, дверь заскрипела. Вероятно, она ошиблась, это была ещё далеко не победа, потому что дверь была очень старая, защелка держалась еле-еле на проржавленной петле, и самое страшное, что дверь открывалась не во вне, а во внутрь, что достаточно большого толчка и …

"Надо отползти, запах моего тела раздразнит его ещё больше…   Да, но кто будет держать дверь? Нет, надо подпереть дверь."  Она судорожно стала ощупывать холодный пол, но что-то похожее на подпорку не попадалось. Тигр недовольно рычал, и девушка, казалось, даже чувствовала его приторный запах. Она не решилась оставить дверь, и ещё плотнее прижавшись, подперла её своим телом.

"Явленное - это мой ум!" - вспомнилось буддийское изречение. " И что ж  по вашему, это мой ум? Если это мой ум, то почему он хочет меня съесть? По-моему, это мой бред, не тигр конечно, а то, что я сейчас думаю. " Инга переставила затекшие ноги, неловко задев разбитое колено. Кровь просачивалась сквозь разорванные грязные джинсы. "Какая же я балда, он же может почувствовать запах крови, и это еще сильнее раздразнит аппетит, надо обязательно  отползти. А может и это бред, он же не акула, и всё что ему надо было почувствовать, он уже давно почувствовал."

Тигр перестал рычать, как будто его внимание привлекло что-то другое…Инга, боялась издать даже лишний вздох, но через минуту он опять навалился на дверь и заскрежетал когтями по старому, изъеденному насекомыми дереву.

"Киса, ну пожалуйста, не надо сюда," - опять заплакала она,- "Ты же такой красивый, такой пушистый, такой добрый…"

Зверь как будто почувствовал её мысли и остановился, Инга тоже замерла…"Может, я его остановлю мысленным посылом? " Но как бы услышав её наглость, зверь зарычал опять. Голова действительно на редкость проявляла глупость.

"Да, очевидно, я в бреду.  "Явленное - это мой ум" . Агрессия, жестокость, боль - сколько всего этого я выплеснула в моей жизни?"

"Если тебе не больно, когда ты делаешь больно другому, это совсем не означает, что к тебе эта боль не вернется." -  сказала ее лучшая подруга, у которой она легко увела прыщавого рыжего парня. И ее слезы долго стояли у нее перед глазами.

Инга вспомнила щенка, которого она нещадно била железным прутом и только лишь за то, что он играючи стащил с веревки выстиранное белье. Она вспомнила, как огрызалась маме, когда та пыталась ей сделать замечание. Она вспомнила, как со спокойствием души сбросила пойманную маленькую мышку с десятого этажа и весело наблюдала, как та летела к земле. Боже, мой, как много много еще она могла вспомнить…

"Карма она как ком снега, может накапливаться и накапливаться от совершенно маленьких дел, а потом может внезапно обрушиться на твою голову большим несчастьем" - говорил ей Учитель,

"В наш век все люди имеют очень плохую карму", - продолжал он, - "но многие даже не знают об этом. Но, так или иначе, в этой или в следующей жизни судьба предъявит свой счет, и тогда что-либо сделать будет уже поздно. Ты же счастливая Инга, потому что встретилась с Учением, которое может изменить всё в твоей жизни, очистить плохую карму и накопить хорошую, и ты можешь стать истинно счастливой, но ты ленишься и не используешь всё то, что дала тебе твоя удача".

Плакать было уже не чем, холодный пол жалил тело, начинало ломить отекшие ноги, а большая карма пыхтела под дверью и ничего с этим поделать она не могла. Рано или поздно, эта карма реально добьёт ее, потому что все время так подпирать своим телом дверь она не сможет,  а люди здесь вряд ли появятся, так как она уже не сомневалась, что храм был давно заброшенный, и обманывать себя саму было уже бесполезно.

Глаза привыкли к темноте и благодаря небольшому окошку,  которое находилось прямо под потолком, она уже могла отчетливо видеть слегка замусоленные стены с местами обвалившейся штукатуркой, причудливые узоры на полу, выложенном плиткой, кованные решетчатые перекрытия и небольшой алтарь, покрытый какой-то блестящей тканью в глубине помещения с чашами для благовоний и подношений.

"Наверное, это не такая уж плохая смерть быть съеденной в старинном храме,"- подумала Инга,- " что-то похоже на жертвоприношение". Она знала прекрасно, что в древние времена, да и местами по ныне, жертвоприношение было далеко не редкостью в индийских храмах, особенно, если это был храм Богини Кали. Совершенно чёрная, с красными выпученными глазами, высунутым языком и обрызганная кровью жертв, она даже на иностранцев наводила ужас и благоговение. Кали была самая грозная Богиня индуистского Пантеона. Почерневшее от гнева лицо Дурги, называли её, и считалось, что никто из согрешивших не мог избежать её возмездия. Вопрос был лишь в том: "Кто же без греха?"

Земля не считается счастливым миром, и, рождаясь здесь мы, уже обладаем грузом негативной кармы, значит, Кали должна наказывать всех. Интересно, что же может дать пощаду?

Инга знала эту зловещую гробовую энергию храмов Кали, нередко она пыталась зайти в них, но так и не зашла, оставляя подношения у порога, она уходила, надеясь, что Богиня не будет в обиде. Этот же храм не был похож на место пребывания Кали, потому что он не был совершенно чёрным, и это её немного успокаивало. По крайнеё мере, можно было не думать, что Боги загнали её сюда для жертвоприношения, как неисправимую грешницу, но, однако же, девушка знала, что в жизни ничто не бывает случайностью, и всё, что бы ни происходило в этом мире, несомненно, имеет глубинный смысл. " Так что же на этот раз? Чему же вы хотите научить меня, что же я должна понять?"

Она запрокинула голову и закрыла глаза, надо было подумать. Ледяной пол нещадно обжигал ноги и казалось, что еще немного и все тело станет  застывшим восковым экспонатом и по жилам потечет холодная синяя кровь. Гималайские ночи на редкость были холодные, и даже если днем палило солнце, то ночью можно было легко отморозить все, из чего состояло наше бренное тело, включая зубы. А если еще считать, что была глубокая индийская осень, то можно было предположить, что если даже её не съест тигр, то все равно она может промерзнуть или умереть с голоду. Выбора было немного.

Итак, наше тело создано нашими поступками. То есть, все, что должно произойти, подобно компьютеру, запрограммировано в наших энергетических каналах. А кто программирует?  Программируем мы сами, своими мыслями и поступками. "Что внутри, то и во вне" - эта восточная мудрость с самого детства заинтриговывала Ингу, вероятно пришло время её понять раз и навсегда. Может это и есть ключ, как не смешно бы это казалось.

Ну, допустим, запрограммировано… значит сиди она здесь или выйди наружу - всё равно, то, что предопределено, не избежать?  А как же тогда йога? Ведь Учитель говорил, что мы в состоянии очистить свои грехи, очищая энергетические каналы от негативной энергии? Да, но в нынешней ситуации, заниматься йогой было поздно.

Инга осторожно поменяла затекшие ноги, за дверью как бы почувствовав движение, тихо зарычал тигр. "Явленное" не исчезло.

Карма боли сосредоточена в энергетических каналах ног, если она сейчас сядет в Падмасану и будет изо всех сил терпеть, может, это очистит часть её кармы и тигр уёдет? Действительно, это является неким очищением негативной кармы, но не является ли сейчас это каплей в море, по сравнению с тем, что она может испытать, будучи растерзанной и съеденной тигром? "Бред"- поставила себе еще раз диагноз Инга.

Тем временем в храме стало совсем темно, и если бы не маленькое окошко, расположенное под самым потолком, то давно уже нельзя было бы различить даже своих вытянутых рук.

Надо было добыть свет. Инга прислушалась к мерному дыханию, которое раздавалось за дверью. Вероятно, тигры тоже иногда спят, и это могло дать некоторую передышку в подпирании двери собственным телом. Она уже устала бояться, а совершенно замерзшее тело и затёкшие ноги, требовали от неё предпринять что-либо к поиску шанса на спасение. Ведь в храме может быть другая дверь, или можно как-нибудь раздобыть пищу и огонь. Она усиленно всматривалась в темноту, в ту сторону, где находился алтарь, там явно были чаши для подношений, и если там когда-то возжигали благовония, то могли находиться и спички, но сейчас было уже невозможно что-либо разглядеть.

Инга еще раз прислушалась к мерному дыханию за дверью, потрогала железную защелку, и убедившись, что она из последних старческих сил хоть как-то держала дверь, почти  ползком направилась к алтарю.

"Если алтарь, то были благовония. Если благовония, то были спички"…- успокаивала она себя, судорожно дотрагиваясь до каких-то ритуальных предметов, то и там разбросанных перед алтарём. Главное, не напороться на скорпиона или змею, которые в это время года не редко встречались во всевозможных укрытиях. Инга ухмыльнулась: "Получилась бы даблсмерть, а так не бывает".

Под руками нащупался какой-то коробок, это были действительно спички, но они не зажигались.

Она села на пол и задумалась, если она даже что-то и зажжет, то ей нечем будет поддерживать этот огонь, нужна свеча или надо организовать костер… О, боже ведь тигр может испугаться огня, она об этом когда-то читала. Она стала напряженно соображать. Да, по старой привычки она подтирала косметику на глазах спичками обмотанными ватой, ну конечно же! И косметика всегда у нее была с собой, слава  Богу, ей не взбрело в голову бросить небольшой рюкзак, который полупустой как всегда болтался у нее за спиной. Ну что ж спички мы имеем и даже сухие, теперь сооружаем костер. Инга подтянулась на цыпочках и осторожно стащила большое тяжелое полотно, закрывавшее сам алтарь. "Простите Боги, но у меня нет выбора",- лепетала она, сооружая что-то вроде костра на каменных плитах.

Спичка зажглась, но пропахшее плесенью тяжелое от влаги полотно загораться не собиралось. В ход пошло содержимое рюкзака, какие-то обрывки старых индийских газет, кучка сухих веток, заботливо кем-то давно сложенных в углу, старые коробки из под благовоний и остатки этих благовоний и какой-то мусор, который, почти ползая, собирала она по храму…через некоторое время полотно затлело.

"Может всё не так уж и страшно" - подумала Инга, грея скрюченные замерзшие пальцы и ища глазами, чем бы для надежности подпереть дверь, как тут её взгляд остановился на алтаре,… на неё смотрели оболденно прекрасные и нежные глаза индийской Богини.

Инга даже перестала дышать. Богиня была как живая, что ни говори, но порой индусы здорово умеют рисовать своих божеств. Но даже и не это, вероятно храм, простоявший не одно столетие, был достаточно намоленный, что могло действительно давать образу Божества некую силу присутствия. Но, так или иначе, Инга чувствовала этот небывалый трепет  и благоговение, переполнявшее ее душу. Прижавши грязные, запачканные сажей руки к сердцу, она с восхищением рассматривала это изображение.    Рубиновое сари, расшитое золотом, в короне из драгоценных камней, Богиня гордо и бесстрашно восседала на огромном тигре. И было у нее восемь рук, и держала она трезубец, меч, диск, раковину, жезл, лук и цветок.

" Джанти Мата"- прошептали губы Инги. Когда-то она слышала об этом храме, высоко в горах, но никогда не думала, что судьба приведет сюда её таким образом.

Это не была Кали, но это была Богиня,  объединявшая в себе практически все аспекты женских Божеств, победительница демонических сил Дурга. Шакти - энергия, что пронизывает всю Вселенную, готовая очистить тебя и спасти из трясины очертелой Cансары. Да, все это когда-то изучала Инга по книгам, но как это было помпезно и далеко, и как было тривиально сейчас, в этом старом сыром храме, который стал западней и возможно последним её пристанищем.

"Джанти Мата, кто ты? Ты существуешь реально или ты тоже иллюзия, придуманная людьми? Если ты есть, то где же ты? Укрой  меня, спаси меня, ты же помогаешь всем, даже самым последним грешникам?" Девушка встала и подошла поближе.

"Джанти Мата, я ведь неразумное дитя, кто же просветит мой ум?"

Конечно, Инга не рассчитывала, что Богиня вдруг появится из пространства и спасёт её, укроет от зубов Гималайского тигра. Думать так - было смешно. Но зачем-то она пришла сюда?

"Всё, по сути - лишь отражение луны в воде"- говорили старинные тексты. Ничто не появляется и ничто не существует, как самосущее явление, даже её самой, Инги, тоже не существует…

"О, это мысль, если меня не существует, так как мне кажется, тогда зачем бояться тигра? " Она присела на скамеечку, которую обнаружила в углу  и прислонилась к холодной стене.

"Да, но ведь боль реальна, и когда больно, то  это реально больно. Задумывались ли вы, Учителя, об этом? Что мне делать с болью, пусть она даже пуста по сути, как утверждаете вы? Может, раньше Ламы и ходили сквозь стены, и некто до сих пор реализует из пространства кольца,  но что ж мне делать с этим, достаточно всё-таки реальным тигром?"

Инга смотрела в глаза Богини и плакала: "Что ж мне делать с этим твёрдым миром, если моя голова не может преобразить его в нечто прозрачно-пустотное?"

"Джанти Мата, я буддистка вроде, а душа моя рядом с тобой. Скажи мне, что мне делать?"

Слезы застилали глаза, и Инга уже рыдала в голос, и ей уже не было страшно нарушить тишину. Она рыдала и думала, что все Боги должны видеть её. Ведь для чего-то же они существуют, ведь она зовёт их, ведь она же имеет право, хоть на какое-то внимание…

Когда-то она пыталась себе представить смерть и не могла. Поистине, мозг не выдерживает этого представления, и тогда она говорила сама с собой:

- Как может случиться так, что меня вдруг не станет?

- Да, но ведь многие же умирают, умирают все, никто не избегнет этой участи…

- Но ведь это же невыносимо - не быть, не знать, не помнить…

- Это состояние невежества.

- Поздно, когда мы живём, нам кажется, что мы будем жить вечно. Мы не хотим, мы не можем думать о смерти, потому что это нечто такое нам не подвластное и нечто, то, что в состоянии отобрать у нас всё разом. Думать об этом - это сходить потихоньку с ума, что я сейчас, по-видимому, и делаю.

Тигр опять стал рычать, дверь слегка заскрипела.

Девичье тело напряглось: "Ну вот, казалось, еще немного и он станет иллюзией, но он становиться ей не хочет."

Она подкралась тихо к двери и еще раз проверила защелку, потом вернулась к алтарю, и, закутавшись в так до конца и не сгоревший, кусок большого полотна, села у подножия алтаря.

Время пропадало в лабиринтах усталого мозга. Было безумно холодно, но по еле затеплившемуся свету в маленьком окошке, было видно, что начинался рассвет.

Тигр мирно похрапывал за дверью, и где-то вдалеке стали просыпаться птицы. Казалось, что это уже было, и было это всегда - она, этот старинный храм на вершине огромной горы и тигр, что так сладко спал у порога.

Тигр везет Дургу и тигр спит у порога её храма. Было ли это случайностью? В Гималайских горах большие кошки не редкость. О том, что они иногда лакомятся людьми, не раз писали в местных газетах, так что вряд ли было в этом нечто чудесное.

Но чудесное, наверное, было. Инга вдруг вспомнила историю, которую она слышала во времена студенчества. И она уже не помнила, было ли это в Индии или в другой подобной стране. Но там говорилось, что давным-давно, в древние времена был такой обычай: маленьких девочек приводили в храм Богини-матери, и в храме их по очереди запускали в клетку с тигром. И если девочка не пугалась и не была съедена тигром, то она становилась воплощение живой Богиней этого храма на всю свою жизнь.

Зверская история, но то, что зверь мог не тронуть, было похоже на правду. И Инга поверила в это, потому что как-то раз, когда ей было всего три года, она приехала с родителями в деревню к родственникам. Во время праздничного обеда маленькая девочка исчезла, её искали всей большой родней, а нашли в соседнем дворе. Она сидела в будке большого злобного пса и ласково трепала его за шею. Люди ахнули, этот пес славился своей бешеной злобой и рвал многих людей, даже сам хозяин побаивался к нему подходить и грозился пристрелить из охотничьего ружья. А тут маленькая девочка совершенно спокойно залезла в его будку, да еще бесцеремонно капалась в его косматой шерсти.

Да, это действительно было. И пес ее не тронул, и она его не боялась, мало того они даже ненадолго стали приятелями.

Что же изменилось за эти годы? Почему она сейчас этого не может? Сейчас она бы не подошла к этому псу. Наверное, потому что сейчас она знает, что пес может разорвать, а тогда она просто об этом не знала. Она видела лишь забавное мохнатое существо без ярлыков и наименований и любила это существо. И существо чувствовало эту любовь, а кто же будет кусать того, кто дарит тебе любовь? А сейчас, где она эта беззаветная любовь?

Ум стал жестким, он прочно оброс твердыми концепциями этого мира, как корабль что стоит много лет на якоре, обрастает ракушками и мхом .

- Может, рискнем, в каждой жизни должно быть место подвигу? - Инга усмехнулась,- по-моему, мой бред стал прогрессировать, потому что разговор с самим собой является первым признаком шизофрении. Но может оно и к лучшему, тогда можно уже не думать о нечто разумном.

- Если ты не можешь адекватно оценить ситуацию, вероятно, стоит воздержаться от поспешных решений.

- Когда, если не сейчас? Не сидеть же здесь, пока я не умру с голоду?

- Да, но и тигр иногда хочет есть.

- Но куда же он пойдет поесть, если я и есть его еда? - она сидела на полу, грязная, с растрепанными волосами и судорожно хихикала.

Джанти Мата все так же в упор смотрела на нее пронзительными бесстрастными глазами. Теперь, в слабом утреннем свете виден был почти весь алтарь.

"Я устала,"- сказала девушка Богине. "Я устала от холода, я устала от этой клетки, я устала от того, что моя жизнь стала совсем обычной и ничем не примечательной."- на минуту она затихла, словно раздумывая, потом, взглянув на дверь, продолжила,- " Я устала ждать чуда, потому что его не существует, если ты не делаешь его сам. Я устала верить в тебя, и самое главное, я устала бояться и…"

Она, покачиваясь и держась за стенку, медленно встала. Подождав, когда кровь опустится к онемевшим ногам, отодвинула защелку и открыла входную дверь…

В храм хлынул ликующий утренний свет.

Инга стояла на крыльце, и восходящее солнце нещадно слепило глаза.

Тигр лежал у крыльца и прищуренными глазами лениво смотрел куда-то вдаль.  Огромные пушистые лапы со стертыми и загрубевшими подушками  растянулись на белых мраморных плитах, чуточку подрагивали драные уши, и лохматая, слегка выгоревшая шерсть нежно золотилась под ласковыми лучами солнца.

Вокруг простирались вершины гор, и похожи они были на спины огромных  розовых динозавров.  А за площадкой, выложенной мраморными плитами и огороженной резным балконам, простирались все те же отвесные пропасти, но теперь они не смотрелись такими зловещими, даже наоборот, поддернутые розовой дымкой, словно кисеей, они создавали впечатление совсем другого мира, счастливого и безмятежного.

Девушка села на теплое крыльцо и запрокинув голову, смотрела в небо. Оно было, как всегда, бездонным, и казалось, что качнись она вперед, то можно было бы в него упасть.

Она захлебывалась пространством, и этому чувству не было названия, и не было определения. Можно было подумать, что грудная клетка тоже распахнулась, как двери холодного храма, и она сама стала ликующим светом, полая, пустая, прозрачная.

На какой-то миг мысли исчезли, было лишь странное чувство, будто Богиня накрыла её своим красным шелковым покрывалом…

И Джанти Мата стала пространством, и Инга стала Джанти Мата, и внутри Инги-Джанти Мата было это бездонное осеннее небо, и это оранжевое индийское  солнце, и эта девушка Инга, и этот ленивый полусонный тигр, и сотни, тысячи, миллионов людей, которые сейчас любили, рожали, плакали и умирали…

И все было иллюзией.

Только Джанти Мата и тигр были реальны, потому что они были здорово нарисованы каким-то хорошим индийским художником.

 

 

/Елена  Кшанти/  2005/

 

 

 

 

p